Европейский инвестиционный банк (ЕИБ) уже стал одним из ключевых инвесторов в украинскую экономику. Вместе с тем, банк мало отчитывается о своих проектах, а инвестиции часто предпочитает делать не самостоятельно, а в партнерстве с ЕБРР и Всемирным банком.

Как результат - о деятельности ЕИБ в Украине известно гораздо меньше, чем других международных финансовых организаций. Это тем более странно, ведь ЕИБ является государственным финансово-кредитным учреждением Евросоюза, а потому его оценки напрямую влияют на позицию ЕС.

Как именно банк отбирает проекты в Украине? Чем отличается инвестирование в Украину от работы в других странах? Стала ли финансовая система страны прозрачнее? Все эти вопросы "ЕвроПравда" задала вице-президенту ЕИБ Вазилу Худаку.

"Большинство наших потенциальных клиентов оказываются бизнесом олигархов"

– Европейский инвестиционный банк – пожалуй, наименее заметная международная финорганизация, работающая в Украине. Большинство проектов реализуются в партнерстве, где вы – младший партнер. С чем это связано?

– Просто мы, а также ЕБРР или Всемирный банк – это такая семья международных финансовых институтов, которые иногда предпочитают быть вместе. Мы можем предоставлять услуги сообща, и это оказывается для нас дешевле, чем если бы каждый из нас проводил их индивидуально.

При этом есть проекты, где мы выступаем как лидирующий партнер, к примеру, наш проект с "Укрэнерго". Но в ряде случаев лучше, когда лидирующим партнером становится, скажем, ЕБРР. Например – в секторах, где у него больше опыта работы в Украине.

– Немудрено, что у них больше опыта, ведь ЕИБ только в последние годы резко увеличил активность в Украине.

– Да, можно сказать, что мы активизировались лишь с 2014 года, после Майдана. Дело в том, что мы – банк Евросоюза. Так что наша деятельность во многом связана с тем, как развивается политика ЕС. А поскольку ЕС принял решение усилить поддержку Украины, то и мы получили соответствующий мандат, увеличив финансирование до 3 млрд евро. В итоге ЕИБ стал одним из главных международных финансовых партнеров Украины.

– Вы редко работаете с частным бизнесом и, как правило, финансируете госпредприятия. Это тоже часть политического мандата?

– Нет, мы охотно работаем с частным бизнесом, у нас есть проекты с частным бизнесом в области сельского хозяйства, например, с "Нибулон". Две недели назад совет директоров ЕИБ подтвердил большой проект с группой Kernel на сумму более 250 млн евро, т.е. это не только проекты в госсекторе.

Впрочем, вы правы – приблизительно 75-80% наших проектов реализуются в госсфере. Но мы постепенно повышаем финансирование коммерческих компаний.

– В чем тут проблема? С надежностью заемщиков?

– Основная проблема – мы ищем достаточно большие проекты, с минимальной стоимостью около 40 млн евро. И тут возникает проблема, поскольку у вашего настолько крупного бизнеса есть одна особенность.

В Украине до сих пор очень много наших потенциальных заемщиков связаны с олигархами.

Для нас же важно, чтобы кредиты EИБ были направлены на проекты, которые полностью соответствуют нашим этическим стандартам.

Выходит, мы должны искать такие украинские компании, которые, с одной стороны, достаточно крупные, сильные и надежные, но при этом не связаные с олигархическим капиталом. Пока таких компаний немного.

"В Грузии согласование проходит в три раза быстрее, чем у вас"

– Другие финорганизации часто жалуются, что украинское правительство имеет очень низкий уровень выборки кредитных средств. А как у вас?

– К сожалению, эта проблема есть и у нас. Общее количество денег, которые мы выделили на Украину – больше 5 млрд евро, однако на сегодняшний день использовано 2 млрд евро. Остальные деньги – а это более 3 млрд евро, просто лежат на счетах и не используются из-за низкой активности со стороны украинского госсектора.

– С чем это связано и в каких секторах наибольшие проблемы?

– Скорее это вопрос координации действий разных министерств. В Украине очень длинный срок для утверждения проектов, поскольку они должны пройти процесс согласования между разными министерствами и ведомствами. Иногда эта процедура длится больше года или даже двух лет.

Бывают также сложные проекты. Например, у нас 200 млн евро выделено на гуманитарные проекты на Донбассе: строительство новых школ, больниц, общежитий для перемещенных лиц, закупки медицинского оборудования. Здесь все длится объективно дольше, потому что регион очень сложный, и разработать такие проекты и согласовать все процедуры – труднее, чем обычно.

– Проблема сложного согласования – исключительно украинская, или вы сталкиваетесь с таким и в других странах?

– Для Украины это особенно заметная проблема, поскольку вы для нас – вторая страна вне Евросоюза по количеству кредитов. Потому эта проблема для нас важнее в Украине, чем в других странах.

Но есть и другие примеры.

Так, в Грузии процесс согласований позиций между ведомствами проходит в три раза быстрее, чем у вас.

– Децентрализация повлияла на способность местных властей привлекать кредиты международных финорганизаций?

– Определенная децентрализация идет, но когда речь заходит о финансовых потоках, о сотрудничестве с международными финансовыми организациями – все вопросы по-прежнему должны координироваться Киевом. Так что вам стоит активнее задействовать европейский опыт по взаимодействию местных и центральных властей – этого очень не хватает Украине.

Тем не менее, у нас есть проекты, связанные с региональным и муниципальным уровнем.

И здесь есть еще одна проблема: чиновникам на местном и региональном уровнях не хватает опыта подготовки и реализации таких проектов.

"Кризис будет обязательно"

– Как вы сейчас оцениваете восстановление украинской экономики, особенно в контексте того, что часто говорится о росте рисков для нее?

– Мы, конечно, видим экономический рост и постепенное улучшение ситуации.

Но в значительной степени ваш нынешний рост связан с позитивной динамикой мировой экономики и ростом экономики в Европе.

При этом в Украине оживление экономики тормозится рядом факторов. Например, реформы тормозятся из-за приближающихся выборов. Приведу пример: сегодня я встречался с главой "Укрэнерго", где должна была проходить корпоратизация. Она остановлена – полагаю, в основном из-за политических соображений. Однако это же будет тормозить развитие всего энергетического сектора!

В Украине мы и так наблюдаем чрезмерное вмешательство политики в экономику, а в период перед выборами это вмешательство усиливается. И конечно, впоследствии это будет иметь негативный эффект на ваш экономический рост.

– Это как-то влияет на ваши планы в Украине? Могут ли быть заморожены какие-то проекты?

– Пока ситуация не настолько острая – хотя, например, ситуация в "Укрэнерго" нас действительно пугает.  Введение прозрачной и эффективной системы управления является для нас одним из приоритетов - впрочем так же, как и для других международных партнеров.

Но если мы увидим, что речь идет действительно об излишнем политическом вмешательстве и попытке контролировать процесс внутри "Укрэнерго" – тогда мы можем остановить нашу финансовую поддержку этой компании.

– Поговорим о глобальной экономике. Недавно МВФ опубликовал достаточно скандальный отчет, предсказав новый глобальный финансовый кризис. Насколько, по вашему мнению, такой сценарий реален? Готов ли банк противодействовать этим рискам?

– К сожалению, рыночная экономика работает от кризиса к кризису. Поэтому кризис будет обязательно – вопрос только в том, когда, где он проявится и насколько глубоким он будет.

Сейчас, конечно, есть очень тревожные симптомы. Это в том числе и угроза расширения торговой войны (с участием США. – ЕвроПравда). Это и вопрос излишнего количества денег на глобальном рынке и создания все новых "пузырей". Все эти процессы способны вызвать глобальный кризис.

Но роль банка ЕИБ как международного банка развития – работать вопреки циклам. Наша роль во время кризисов как раз повышается, поскольку мы должны заполнять дыры, появившиеся вследствие того, что обычные банки перестают работать, как прежде.

Именно поэтому мы не должны конкурировать за проекты с частным сектором.

Наоборот – мы должны идти в те территории, в те отрасли, где есть проблемы, и втягивать туда частный сектор и другие институции.

– В случае, если глобальный кризис, которым пугает МВФ, действительно произойдет, хватит ли у банка способности противодействовать ему?

– Посмотрим... Во-первых, мы не знаем, каким будет кризис. А кроме того, наши действия зависят от мандата ЕС. При его наличии мы способны оперативно увеличить объемы финансирования – как это было в Украине.

– Однако есть еще и вопрос возможностей ЕС. И тут новая проблема – как на этих возможностях скажется Brexit?

– Конечно, для нас, как и для всей Европы, это неприятный прецедент. Великобритания контролирует 16% капитала банка, являясь, наряду с Германией, Францией и Италией, одним из четырех главных акционеров.

Эти 16% представляет около 3,5 млрд евро реальных деньгах и еще почти 40 млрд государственных гарантий.

Но вместе с другими акционерами банка мы готовы эту дыру заполнить. Есть даже государства, такие, например, как Польша, которые готовы повысить свою долю и роль в рамках ЕИБ.

Поэтому мы не видим рисков сокращения нашей деятельности, в том числе деятельности в Украине, в результате Brexit.

Интервью взял Юрий Панченко, 

редактор "Европейской правды"